Дискуссия о фантастике 1960 года в газете «Литература и жизнь» началась статьей Николая ТОМАНА 18 декабря предыдущего 1959 года. Честно говоря, я был в сомнениях: есть ли смысл в публикации? Ведь четыре из семи (а может, даже из восьми) выступлений участников этой дискуссии вполне доступны (в частности, их напечатал в «Истории фэндома» Юрий ЗУБАКИН). Но все же обнародованы до сих пор не все высказанные тогда позиции. Поэтому считаю необходимым представить дискуссию полностью, тем более, что теперь есть возможность оснастить ее гиперссылками и читаемыми фотографиями оригиналов.
За последние годы необычайно возрос интерес читателей к научно-фантастической литературе. По заверению библиотекарей, спрос на книги этого жанра велик. Читают научно-фантастические повести и романы не только молодые, но и весьма почтенные по возрасту люди.
В немногочисленный отряд писателей-фантастов пришли новые талантливые авторы. Больше стало появляться интересных произведений, серьезно ставящих проблемы науки и техники. И нашей критике пора бы обратить внимание на эту литературу, помочь авторам кое в чем разобраться. В том, например, какою же все-таки должна быть научная фантастика.
На первый взгляд, вопрос может показаться странным. Конечно же, она должна быть научной, ответят на это читатели. А писатели? Есть опасение, что некоторые из них отдадут предпочтение второму слову названия этого жанра — фантастике — и притом без особых ограничений.
Почему? По многим причинам. Одних это устроит, потому что тогда, дескать, не обязательно изучать все достижения современной науки. Другим вообще кажется, что наука слишком уж ограничивает полет фантазии, приземляет ее. Некоторые фантасты, например, совершенно убеждены, что можно создать "электронный мозг", превосходящий человеческий. А наука им возражает, отрицая такую возможность. Вот, к примеру, что говорит ученый А. Эйнштейн: "Что бы ни делала машина, она будет в состоянии
решить какие угодно проблемы, но никогда не сумеет поставить хотя бы одну из них".
Поскольку у некоторых наших фантастов фетишизация электронных машин получила довольно широкое распространение, я позволю себе привести еще одно критическое высказывание о "думающих машинах". Вот что говорит о них прогрессивный французский ученый Поль Кocca в недавно вышедшей у нас книге "Кибернетика":
"Дело в том, что машина, построенная человеком, ничего не может сделать без него. Она остается в точности тем, чем человек захотел, чтобы она была: чудесным орудием, но все-таки орудием. В ней полностью отсутствует мысль, а есть только отражение мысли ее творца..."
Небезынтересны и заключительные слова его книги:
"Великолепно, что человек, продолжив ловкость своей руки с помощью орудия, силу своей руки с помощью машины, сумел даже продолжить с помощью новых машин и эффективность своего ума. Парадоксально, что этот триумф человеческого ума мог привести некоторых, даже из числа содействовавших ему, к отрицанию примата Разума".
И еще несколько слов о А. Эйнштейне. В его теории относительности есть положение, именуемое "парадоксом времени", согласно которому временной ритм процессов в телах зависит от скорости их движения и потенциала гравитационного поля. Чем выше скорость, тем медленнее относительно Земли течет время.
Этими релятивистскими законами изменения времени широко пользуются многие фантасты. Герои их книг, совершая космические путешествия, преодолевают такие грандиозные пространства, которые даже свет проходит миллионы и миллиарды лет. На такой срок продлить жизнь героев рискованно, а попасть на другие галактики очень уж хочется, — и фантасты придумывают сверхсветовые (субсветовые) скорости и антипространство (нуль-пространство). А это вступает в противоречие уже не только с Эйнштейном, но и со всеми основными законами современной науки и марксистской философии.
По Эйнштейну, скорость света есть наибольшая из известных скоростей. А принцип постоянства света в пустоте является одним из самых фундаментальных законов его теории относительности. И поскольку теоретические расчеты скорости света, произведенные Эйнштейном, получили в дальнейшем блестящее подтверждение на опыте, у нас нет оснований сомневаться в их достоверности.
Бесспорны наши знания и о пространстве, являющемся объективно реальной формой существования материи. Теория относительности Эйнштейна не только не противоречит этому, а напротив, закрепляет конкретные формы связи пространства и времени с движущейся материей математически выраженными законами.
Понятие прерывности и непрерывности пространства марксистская философия трактует ведь как смену лишь качественных состояний и конечную протяженность материальных тел в бесконечной протяженности пространства. Само же пространство, как сплошная материальная среда, непрерывно в том смысле, что между двумя произвольно взятыми элементами его протяженности всегда существует, третий, который соединяет эти элементы в единую пространственную протяженность.
Допуская существование не только субсветовых скоростей, но и антипространства (нуль-пространства), наши фантасты рассуждают так: "Есть частицы и античастицы, поля и антиполя. Почему же не быть пространству и антипространству?.."
Не следует забывать, однако, что античастицы и антиполя не перестают быть материальными объектами, у них меняется лишь знак электрического заряда и магнитного момента. А отсутствие пространства исключает и материальность, ибо материя немыслима без протяженности, вне пространства.
Все эти отклонения от бесспорных научных истин слишком далеко могут увести фантастов от генерального направления нашей науки, руководствующейся методом диалектического материализма.
Каким же может быть решение научно-фантастической проблемы в пределах достигнутого современной наукой?
Попробуем представить себе это в следующем виде. Допустим, нам нужно "населить" планету, о которой науке известно, что на ней нет или слишком мало кислорода, отсутствуют углерод и азот, неподходящая температура и наличествуют еще какие-нибудь неблагоприятные для органической жизни обстоятельства. Как же быть? Проще всего отвергнуть все это и придумать более благоприятную обстановку. Но верно ли такое решение? Думаю, что нет. Правильнее создать такую гипотезу, которая не противоречила бы науке. Преимущество писателя-фантаста тут в том, что он может придумать что-нибудь еще не известное или не открытое наукой. Но опять-таки в пределах реально допустимого, то есть на основании бесспорных законов природы.
Предлагается, следовательно не игнорировать научные данные, а, опираясь на них, предвидеть дальнейшее развитие науки и техники. Желательно также развивать свою точку зрения на гипотетические положения современной науки.
Мне могут заметить: "Позвольте, какая же это фантастика? Это скорее научное исследование". Если хотите — то да, но при условии, что исследование осуществляется средствами не только науки, но и художественной литературы. Положение это должно относиться к фантастике научно-технической в такой же мере, как и к социальной.
В связи с этим возникает вопрос: не засушит ли глубокая научная аргументация литературно-художественную сторону? Но тут уж все зависит от чувства меры и степени литературной одаренности. Во всяком случае, серьезное знание науки авторами, пришедшими в последние годы в научную фантастику, явно способствует успеху их произведений. А пришли такие новые писатели, как В. Савченко, А. и Б. Стругацкие, А. Полещук, А. Днепров. Их повести и рассказы завоевывают все большую популярность.
Особенно удачными считаю я повести "Черные звезды" В. Савченко и "Страна багровых туч" А. и Б. Стругацких. Оба эти произведения, написанные с серьезными знаниями науки и техники, не нуждаются ни в какой "скидке на жанр". Савченко рассказал увлекательную историю создания сверхпрочного металла, а Стругацкие — драматическую повесть об освоении Венеры. В последнее время появилось довольно много произведений о вояжах на эту планету, свидетельствующих о легкомысленном отношении некоторых авторов к данным современной науки и упрощении всей необычной сложности подобного путешествия...
Произведения Савченко и Стругацких не лишены, конечно, недостатков, но в целом удача их несомненна.
Любопытна повесть М. Ляшенко "Человек-луч" (альманах "Мир приключений" № 4). Она не случайно названа просто фантастической, ибо научная проблема ее нереальна, хотя и основывается на одной из идей основателя кибернетики Норберта Винера. В своей книге "Кибернетика и общество" Н. Винер допускает возможность разложения человеческого организма на простейшие его элементы, а затем передачу их в виде обычных телевизионных или телеграфных сигналов на большие расстояния. При этом сам Винер вынужден заметить, что любое "развертывание" человеческого организма должно представлять процесс прохождения луча через все элементы его структуры, что повлечет за собой разрушение живой ткани.
М. Ляшенко и не берет всего этого всерьез. Идея Винера о возможности передачи человека с помощью электромагнитных волн нужна ему лишь как условный прием, позволяющий героям совершать сказочные приключения.
И снова возникает вопрос: а могут ли наряду с произведениями научно-фантастическими существовать просто фантастические? Думается, что могут, но, конечно же, в границах нашего материалистического миропонимания — без мистики и явного абсурда. И дабы не вводить читателей в заблуждение, их так и следует называть престо фантастическими.
В связи с этим хотелось бы сказать несколько слов о статье Ю. Рюрикова "Через сто и тысячу лет", опубликованной в № 12 журнала "Новый мир" за 1959 год. Справедливо критикуя писателей-фантастов за недостаточное внимание к социальным темам, темам коммунистического завтра, статья эта создает впечатление, будто вся наша научно-фантастическая литература должна решать только эти задачи. А это, неверно, ибо литература требует разнообразия. Согласен, что социальному устройству будущего общества надо уделить главное внимание. Но не нужно забывать и других темах научной фантастики, героями которых могут и должны быть наши современники. И не следует бояться, что это слишком приземлит полет фантастики. Почти все герои произведений Жюль Верна были ведь его современниками. В талантливой повести В. Савченко "Черные звезды" действие тоже происходит почти сегодня, однако произведение читается с неослабевающим интересом и волнением за судьбу описываемого в нем открытия. Все дело, значит, не в "дальней" или "ближней" фантастике, а в мастерстве автора, глубине знания им научной проблемы, в умении интересно ее поставить и решить.
То же самое нужно сказать и о сюжете. В зависимости от замысла он может быть либо острым, полным динамики и неожиданных поворотов, либо, напротив, лишенным внешнего эффекта, но углубленным в область психологии. Готовых рецептов никому не следует навязывать.
Хотелось бы также, чтобы критики приключенческого и научно-фантастического жанра поосторожнее обращались с "бранным" словом "детектив". А то ведь "детективом" стали "обзывать" почти любую попытку создания острого сюжета.
С моей точкой зрения на научную фантастику не все, видимо, согласятся. Хорошо было бы шире поговорить о ее задачах на страницах нашей печати.
Николай ТОМАН
«Литература и жизнь» от 18 декабря 1959 года, стр. 3
облако тэгов
